25 июня 1972 в Днепродзержинске произошли события, названные впоследствии революцией. Сотни днепродзержинцев восстали против произвола милиции.
Чем больше времени отделяет нас от Дня советской молодежи того года, тем больше версий случившегося в тот воскресный день. Предлагаю версии журналистов Людмилы Глок и Александра Слоневского.
"Я расскажу о том, что узнала из материалов служебного расследования, проведенного Днепропетровским облУВД, - делится Л.Глок. - Копию этого документа, подписанного тогдашним начальником областного управления И.Д.Гладушем, мне дал бывший в то время начальником следственного отдела Днепродзержинского ГОВД А.И.Катальников. Понадобилась она ему 12 лет спустя после событий, когда по состоянию здоровья вынужден был оставить службу и оформлял инвалидность. После удара доской по голове он чудом остался жив.
«Закручивание гаек»
По мнению Алексея Ивановича, причиной случившегося было «закручивание гаек», начавшееся в 1966 году постановлением Совмина «О мерах по усилению борьбы с преступностью», в котором основное внимание было уделено борьбе с пьянством и мелким хулиганством. Попавших в вытрезвитель стригли «под ноль», обязательно сообщали на работу, где принимали меры – лишали премий, выносили выговоры, передвигали в конец квартирной очереди, переносили отпуска, «песочили» на собраниях... Повторное попадание в течение года в вытрезвитель открывало перспективу года принудительного лечения от алкоголизма в ЛТП. Нетрезвое состояние при совершении мелкого хулиганства было отягчающим вину обстоятельством. Что такое административный арест на 15 суток помнят еще многие.
Нарушение инструкций
Служебным расследованием буквально по минутам были восстановлены события 25 июня 1972 года. 23-летний сержант милиции Леонид Виноград и 24-летний младший сержант Юрий Колесник (водитель спецавтомобиля) заступили на дежурство. Леонид служил первый год, а Юрий - второй. Надо было забрать в отделениях милиции задержанных нетрезвых граждан и доставить их в вытрезвитель. Вначале заехали в горотдел за 54-летним Петром Майоренко, затем в линейное отделение за подобранным у железной дороги 49-летним Савелием Куропятником, потом – в Заводский РОВД за 25-летним Валентином Ланиным, в нетрезвом состоянии пытавшемся угнать автомобиль.
Согласно инструкции, сержант Виноград должен был находиться в кузове, где были задержанные. Так и было, пока милиционеры не остановились у киоска попить газировки. После этого Леонид пересел в кабину. Запасливый Колесник тоже нарушил инструкцию, поставив в кузов канистру с бензином. Задержаные не буянили, вели себя спокойно. Правда, у Ланина была в руках зажигалка, но на это никто не обратил внимания. Едва проехав остановку, милиционеры услышали позади взрыв, машину подбросило. Выскочив из машины, сержанты увидели бушующее в кузове пламя. Там горели люди.
Жажда мести
Младший сержант Колесник схватил с сидения одеяло, накрылся ним и успел вытащить из бокового отсека 54-летнего Майоренко. Машину уже окружили люди. В толчее Колесник выронил ручку от задней двери и ее не могли открыть. Два таксиста взломали дверь монтировками. Огнетушителями сбили пламя, выхватив из него еще живых Ланина и Майоренко.
Вокруг машины собиралась толпа. Все понимали ужас случившегося. И виновные стояли перед ними. Кто-то пустил слух, что милиционеры схватили на улице людей, возвращавшихся со свадьбы. К стражам порядка потянулись десятки рук. Даже то, что Колесник, спасая Майоренко, сам получил ожоги лица и кистей, не вызывало сочувствия. Двух парней в милицейской форме пытались запихнуть в кузов спецавтомобиля и поджечь. Подоспевшие сотрудники милиции буквально отбили коллег у разъяренной толпы.
По дороге в 9-ю горбольницу в машине скорой помощи умер Куропятник. Через час скончался Ланин. Меньше суток прожил Майоренко.
Предупреждение на поражение
А люди все прибывали и прибывали. Дежурный горотдела действовал строго по инструкции. Не удавалось быстро найти дежурного сотрудника прокуратуры, до прибытия которого ничего нельзя было трогать. Но толпа требовала действий. Гнев искал выход. И когда, наконец-то машину решили забрать с места происшествия, было поздно.
Уже часам к шести вечера стало понятно, что назревает что-то чрезвычайное. В срочном порядке вызывались на работу сотрудники милиции, советские, партийные и комсомольские работники. Было выдано оружие, но приказано было не стрелять. Лично Л.И. Брежнев просил не придавать событиям политическую окраску и не допустить крови. На постоянной связи был В.В.Щербицкий.
Пока еще машина была на месте, наиболее решительная часть возмущенных направилась к Заводскому РОВД. Навстречу им вышел дежурный офицер с несколькими товарищами по службе. Попробовали уговорить разойтись. Но толпа возмущалась, кричала, надвигалась. И тогда прозвучал выстрел. Пуля ударилась о дорогу, срикошетила и с визгом отлетела. Только после этого восприняли предупреждение о стрельбе на поражение, об ответственности за организацию беспорядков и пожелание разойтись.
Без почтенья к чинам и званиям
Гудя, двинулись назад. А на проспекте Ленина разворачивались новые события. В центре внимания была сгоревшая спецмашина. Вначале ее опрокинули и вновь подожгли. С майора Глущевского , который пытался утихомирить наиболее активных, сорвали погоны. Напрасно было увещевать, что уничтожаются доказательства преступления. В глазах собравшихся все, кто в милицейской форме были преступниками.
Машину привязали к проезжавшему грузовику и потянули к площади Ленина. Двигаясь вслед за сгоревшей спецмашиной, хватали всех, кто был в милицейской форме. Был избит сотрудник одного из райотделов области, находившийся в гостях в Днепродзержинске. На площади Ленина навстречу протестующим вышел безоружный заместитель начальника горотдела подполковник Дудченко. От него требовали немедленно наказать милиционеров, виновных в смерти задержанных. Потом его просто избили.
«Позор!» - скандировали хором. Требовали корреспондентов, начальство из Киева и Москвы. Вышел председатель горисполкома Н.М.Ктитарев. Вот он, начальник, говорите в лицо ему все. Но вместо этого в лицо полетел горящий окурок.
Приказ: не стрелять
Этих нескольких часов, которые бушевал гнев, хватило чтобы в город прибыла часть Внутренних Войск из областного центра.
Сейчас пишут о «лимонках» со слезоточивым газом, о стрельбе холостыми патронами. Спецоружие для милиции не разрабатывалось в значительной степени по политическим мотивам. Для советских людей слезоточивый газ был символом империализма, который подавляет борьбу трудящихся за свои права. Только в середине 70-х приступили к созданию спецсредств, предназначенных для борьбы с массовыми беспорядками. Не было тогда у солдат ВВ ни спецщитов, ни «Черемухи». Были солдатские ремни с бляхами. И были офицеры, обученные подавлять бунты в местах лишения свободы. Перекрывались улицы, ведущие к месту событий, отсекались те, кто мог присоединиться к нескольким сотням, которые успели собраться. Тех, кто не поддавался уговорам идти домой, сажали в автобусы и увозили километров 10 за город – «проветриться».
Протестующие вспомнили об «оружии пролетариата» - камнях, штакетниках. Опыта протестных выступлений не было. Был опыт уличных драк. Над головами одних свистели солдатские ремни, с другой стороны летели камни и сыпались удары палками. Но в массовую потасовку это не превратилось.
Одни остались кричать «Позор!» на площади Дзержинского, другие пошли к горотделу милиции на улицу Ленинградскую. Никто не выдвигал никаких требований. Накал спадал. Были высказаны все обиды к руководству города, милиции. Но в любой момент можно было ждать новой вспышки ярости. И тогда директор ДМК Н.А.Волобуев снял с работы смену металлургов и повел ее за собой на площадь Дзержинского. Многие до сих пор вспоминают грохот рабочих ботинок. Металлурги шли за своим директором, легендарным командиром партизанского соединения.
Если до их появления было противостояние между властью, милицией и горожанами, то потом лицом к лицу встали равные. Те, кто в спецовках не махали кулаками, окликали по именам.
Кто знает, может быть, появление этой рабочей колонны спасло чьи-то судьбы от излома. Во всяком случае, агрессия спала, драк больше не было. Люди начали расходиться.
Преступление и наказание
До утра все разбитые стекла были вставлены. Новый день город встретил заполненным патрулями: три солдата и милиционер в каждом. К небольшим группам подходили и вежливо просили разойтись. Электрички останавливались только на вокзале, проезжая станцию Баглей. Ситуация была взята под контроль. Всем руководителям предприятий и учреждений было дано указание составить списки не явившихся на рабочие места и тех, у кого были синяки и ссадины – следы от драки.
Во время беспорядков пострадали 22 военнослужащих, 7 сотрудников милиции, несколько граждан. Материальный ущерб был оценен в 12012 рублей 4 копейки.
Девять человек были осуждены по ст. 71 УК УССР за организацию массовых беспорядков. Младшему из них было 18 (5 лет лишения свободы), старшему – 38 лет (15 лет лишения свободы). Для некоторых осужденных это было началом «большого пути» по лагерям на просторах страны. Около 20 человек получили сроки за хулиганство.
Уволены из органов и отданы под суд сержанты Колесник и Виноград, получив по 8 лет лишения свободы. Были понижены в должностях все офицеры, занимавшие руководящие посты в горотделе, который был преобразован в горуправление милиции уже месяц спустя после событий. Лишились постов некоторые руководители горкомов КПУ и ЛКСМУ.
Послесловие
Появились воспоминания различных участников и свидетелей событий. Рассказывают разное. Часто противоречивое. Я опираюсь на официальный документ по итогам расследования происшедших событий. Думаю, что ему можно доверять, потому что целью расследования было выяснение степени вины должностных лиц. А судя по последовавшим мерам реагирования, выводы были сделаны соответствующие.
В одной из публикация прочитала о том, что сотрудники архива, выдававшие справку осужденному по делу (один из организаторов, судя по предъявленным обвинениям – по его призыву опрокидывали машину, буксировали ее, призывал громить админздания, бросал камни в стекла и т.д.), узнав о 12 годах по приговору, сказали, что сейчас бы не дали и года.
Вы в это верите? В УК Украины появилась статья о терроризме. А в ходе событий пострадали около 40 человек, здоровью которых был причинен вред.
А еще обратите внимание на то, что были наказаны руководители горотдела милиции и другие должностные лица. И понесли наказание сержанты, по вине которых погибли люди. Никто их не выгораживал и не пытался оправдать, о чем часто приходится узнавать сейчас.
И прав майор Катальников, увидевший истинную причину бунта: нельзя зажимать гайки до упора, доводить людей до вспышек неуправляемого гнева.
Та толпа не была многотысячной. Состояла из нескольких сотен. И большинство из них были трезвыми, не смотря на воскресный день. Но они высказали власти в лицо «Позор!». И сумели изменить положение вещей".
«ДНЕПРОДЗЕРЖИНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» 1972 года
"День Молодёжи 1972 года вошёл в нашу историю, как «днепродзержинская революция», - пишет А.Слоневский https://www.facebook.com/gazetasobitie/posts/1782122778701136. - Впрочем, такое название происшедших событий воспринимается не всеми. Тогда, в течение нескольких часов, власть в городе принадлежала его жителям, – в основном, молодёжи. Милиция и органы власти оказались бессильными перед выступлением десятков тысяч днепродзержинцев.
С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ РЕВОЛЮЦИЯ
Утро воскресенья 25 июня 1972 года не предвещало ничего необычного. В жаркий день многие отдыхали на городском пляже, иные веселились на шумных свадьбах. В числе последних были граждане С. Куропятник, П. Майоренко и В. Ланин, которые возвращались домой после второго дня свадьбы, с песнями под аккомпанемент гармошки. Патрулируя город в автомобиле спецмедслужбы, милиционер Л. Виноград и шофер-милиционер Ю. Колесник задержали подвыпивших мужчин и, «пригласив» их в салон ГАЗ-51, повезли по проспекту Ленина в вытрезвитель. Это было около трёх часов пополудни.
Милиционер Л. Виноград нарушил правила, оставив в салоне задержанных, и пересев в кабину водителя. Шофер-милиционер Ю. Колесник, тоже, пренебрег всякими правилами транспортировки людей, держа в закрытом на замок салоне канистру с бензином.
А как говорил еще А. П. Чехов, если в первом акте на стене висит ружьё, то в третьем акте оно должно выстрелить.
Во время движения в замкнутом салоне произошёл пожар. Трудно сказать, что послужило причиной: то ли случайная искра, то ли попытка кого-то из пассажиров закурить, но салон мгновенно превратился в бушующий огненный ад, из которого не было выхода. Машина остановилась, но… было поздно. К месту происшествия сбежались прохожие, которые помогли извлечь тела пострадавших. Куропятник и Ланин от полученных ожогов погибли сразу, а Майоренко в тяжёлом состоянии на попутке отправили в больницу, где он скончался на следующий день.
Последствия преступной халатности работников вытрезвителя были так красноречиво ужасны, что, опасаясь самосуда, милиционеры бросились наутёк. Число народа увеличивалось, новоприбывшим рассказывали о подробностях происшедшего, и когда негодование достигло критической массы, то, что накапливалось годами, теперь выплеснулось наружу. Власть, что называется, доигралась...с огнем.
ХРОНИКА ПИКЕТИРУЮЩИХ СОБЫТИЙ
Несколько часов на месте трагедии бушевал спонтанный митинг. Автомобиль спецмедслужбы стал главным объединительным элементом выступления. После чьего-то призыва, машину опрокинули и подожгли. Когда прибыла пожарная автоцистерна, пожарных не допустили к тушению, сорвали пожарные шланги, при помощи которых автомашину вытрезвителя вновь поставили на колёса.
Людей сконцентрировалось так много, что движение городского транспорта приостановилось. Когда Госавтоинспекция подогнала автомобиль, чтобы отбуксировать машину вытрезвителя, активные участники нарастающих волнений остановили грузовик и оттолкали его к магазину «Дружба». А затем под призыв «На горком!» заставили шофера грузовика буксировать сгоревшую автомашину к площади Дзержинского.
Перед главным админзданием города, в котором располагались горком и горисполком, возбуждённая толпа опрокинула машину. В сторону горкома полетели камни. Каждое разбитое окно сопровождалось восторженными криками. Вскоре целых окон осталось считанное количество. Некоторые из активных участников беспорядков ворвались в здание. Власть была парализована.
Кто-то из партийных руководителей пытался из окна поговорить с народом, но, освистанный, скрылся в проёме. Возбуждение стало всеобщим. Народ скандировал: «Позор!» Кто-то призывал сжечь преступников-милиционеров на костре. И никто не обращал внимания на мужчин в штатском, фотографировавших происходящее. Характерно, что погромные настроения распространялись лишь на учреждение власти. Расположенные рядом Центральный универмаг и другие магазины оставались в полной неприкосновенности.
А события развивались дальше. Возбуждённая толпа разделилась на две части: одна осталась громить горком, а другая направилась к зданию горотдела милиции на улицу Ленинградскую. Стихийное выступление превращалось в бунт – бессмысленный и беспощадный. Никто не выдвигал никаких требований, разве что сурово наказать сотрудников спецмедслужбы. Это была дикая, неистовая, безудержная акция протеста, демонстрировавшая власти, что на самом деле думает о ней народ.
Окружив ГОВД, молодёжь начала бить стёкла в окнах, свалила деревянный забор 9-й горбольницы и, разобрав его на доски, атаковала горотдел. Группе нападавших удалось ворваться во двор, стоявшие там автомашины подверглись повреждению. Милиция ответила лимонками со слезоточивым газом. Отдельные смельчаки, прикрывая лицо носовыми платками, хватали лимонки и перебрасывали их в ряды милиционеров.
Стемнело. Революционный запал стихал. Пар был выпущен из котлов, и теперь моральное преимущество переходило к органам внутренних дел. К тому же в город вошли войска. Солдаты, выставив над деревянными бортами стволы автоматов, стреляли холостыми патронами по сторонам. Это было по-настоящему страшно. Мятежники разбегались по домам.
Революция кончилась. Начались аресты. Агенты КГБ проявляли плёнки и по фотографиям искали наиболее активных участников беспорядков.
СУДЕБНОЕ ЗАСЕДАНИЕ
А уже 30 августа 1972 года Судебная коллегия по уголовным делам Днепропетровского областного суда рассмотрела в открытом судебном заседании дело №2-90 по обвинению в массовых беспорядках.
По данному делу проходили: Лысенко Г. Я., Сулим В. Я., Скобликов А. И., Коваленко В. М, Вирко А. Н., Чукань В. М., Мацыкян В. Г., Боженко С. В. Прусов И. В.
Обвиняемые были самыми разными людьми. Григорию Лысенко исполнилось 38 лет, Сергею Боженко – едва 18. Беспартийные и комсомольцы, прежде судимые и нет, женатые и холостые, все они сейчас были связаны общим обвинением, как активные участники и подстрекатели массовых беспорядков.
36-летний Александр Скобликов содержал на иждивении троих малолетних детей, 20-летний Виктор Чукань – инвалид второй группы – не имел правой руки, а Василий Сулим, хотя и являлся гражданином СССР, по национальности был аргентинцем, уроженцем провинции Чако южноамериканского государства.
Судебная коллегия установила преступные действия каждого из подсудимых:
Лысенко. С целью учинения массовых беспорядков, произносил в адрес милиции оскорбительные слова, требовал вызова руководящих работников и корреспондентов. Прибывшему на место происшествия председателю горисполкома Н. Ктитареву, Лысенко бросил в лицо горящий окурок папиросы.
Скобликов. Находясь среди бесчинствующей толпы на проспекте Ленина, взобрался на забор и фотографировал происходящие события. С циничной развязностью пытался сфотографировать председателя горисполкома.
Вирко. Взобравшись вместе с другими в кузов грузовика ГАЗ-51, размахивал обгоревшей гармошкой, принадлежащей одному из потерпевших, вместе с другими скандировал «Позор!»
Чукань. Находясь среди бесчинствующей толпы на проспекте Ленина, совместно с другими опрокидывал сгоревшую автомашину вытрезвителя. Кричал «Позор!». Возле здания ГОВД Чукань бросал камни в окна, выкрикивал нецензурные слова, призывал к погрому служебных помещений.
Боженко. Принимал участие в избиении работников милиции на проспекте Ленина. Бил ногами стёкла фар, снимал с задних фонарей лампочки. На площади им. Дзержинского вооружился палкой и бегал перед административным зданием.
Прусов. Первый побежал к входной двери административного здания, сорвал дверь и вместе с другими проник в помещение, где был учинен погром. Кричал «Позор! К горкому!»
Действия подсудимых квалифицировали по ст.71 УК УССР, как массовые беспорядки. Судебная коллегия приговорила: Лысенко и Сулима – сроком на 15 лет каждого. Чуканя и Скобликова – на 12 лет каждого. Коваленко – на 10 лет. Прусова и Вирко – на 7 лет каждого. Мацыкяна – сроком на 6 лет. Боженко – сроком на 5 лет.
Даже сейчас, по прошествии стольких лет нелегко однозначно ответить на вопрос, кто были эти люди – правонарушители, герои, мученики, жертвы обстоятельств или репрессированные тоталитарной системой. Но получить 15 лет колонии усиленного режима за окурок, брошенный в лицо председателя горисполкома, кажется невероятным и непомерным по своей жестокости. Впрочем, возможно, мы просто уже живём в другом времени и не помним судилищ тридцатых годов".
Фото https://www.facebook.com/gazetasobitie/photos/pcb.1782122778701136/1782122712034476/?type=3&theater