В 1974 году в городе химиков Днепродзержинске, родине Ильича (Леонида) проводился традиционный турнир юных фигуристов на «Кубок Октябрят». По итогам турнира комплектовались детско-юношеские сборные Союза. Как отец спортсмена, приехавшего на столь ответственный старт, я обязан был пить с тренерами и судьями, но место за сынишкой было забито и нужды в такой жертве на алтарь отцовства не было. Тем более, что жертва могла стать смертельной: тренеры и судьи упивались со спортивными функционерами вусмерть, а незакаленному родителю было крайне рискованно тягаться с ними, бывшими спортсменами, мастерами спорта. Их бухальное мастерство росло вместе со спортивной квалификацией – сначала бухарики юношеских разрядов, потом – первый взрослый...- да так до мастерской нормы. И на излете спортивной каръеры они становились большими умельцами "нарушения спортивного режима" - такой красивый эвфемизм придумали вместо пошлого "пьянства". Так что норму мастера простому смертному осилить было влом без риска стать очень смертным. Потому я не токмо сам от этого уклонялся, но и других, как мог, удерживал. Кто же меня ослушался, очень потом жалел. Как, например, некто Гена, папа одной милой девочки - (имя - вымышленное, во спасение его души и тела от строгой и злопамятной гренадерши-жены). Гена накрыл поляну в кафе с оригинальным названием "Эврика" - в СССР того времени так оригинально назывались все кафе, а катки, столь же оригинально - "Льдинками". Надо отдать должное собутыльникам: они не бросили Гену на поле боя с Зеленым Змием, а отволокли в гостиницу. Но, запамятовав, в каком номере он жил, просто складировали в коридоре. Там бы он и пролежал до скончания алкоголя в крови, на что при достигнутой концентрации могла уйти неделя. Однако подняла тревогу дежурная по этажу, разбуженная ужасающим запахом, заполонившим гостиницу: хотя Гена был вроде как уже неживой, но с ним произошло все, что может случиться с еще живым человеком. Нас позвала его дочурка, горько рыдавщая над безмолвным телом отца: "Папочка умер?". - "Ну,- отвечаем,- пока да. Но бум ре.. реа.. ни ме. не. ми.. Карроче, оживлять! Иди, детка, спать, тебе завтра выступать, а мы твоего папочку не бросим". И, действительно, оставить товарища в беде мы, родители других фигуристов, не могли, но и притронуться к нему - тоже. Мы трезво оценили обстановку, хотя и были поддатые, но не профессионально, а по-любительски, И порешили: раз уж Гена был ужратым вусмерть, надо отдать его в пользование профильным специалистам по обработке трупов. Мы дозвонились в морг местной больницы, но там никто не брал трубку. Скорее всего, санитар морга тоже спал мертвецким сном - в Днепродзержинске не пил только бюст Леонида Ильича, установленный на родине Героя по факту его еще дважды геройства. Потерпев фиаско на государственном уровне, мы обратились в частный сектор. Дежурная по этажу гостиницы назвала бабку, обмывающую покойников. Ее даже не пришлось будить - старушка маялась трезвой бессонницей. Мы быстро уговорились о цене. К тому же ей очень польстило, что "клиент" - из столицы. Она бралась его и бальзамировать, но мы объяснили, что он - уже. Бабуля подивилась: кто же это забальзировал, но не обмыл? Мы назвали тренеров-виновников. Она не врубилась, эти громкие по тем временам фамилии ей ничего не говорили. С тем бабуля взяла свой профессорский саквояжик и пошла с нами, однако на месте от престижной и дорогой работы отреклась: "Живых - боюсь!" Нам ничего не осталось как обрезать ковровую дорожку у ног и головы старушкина отказника и, как на носилках, отнести его в прачечную гостиницы. Там, на голом цементном полу, щипцами для белья обнажили тело донага и пустили на него холодную струю - горячей воды на родине Ильича (Леонида) отродясь не было. Он (Гена, а не Леонид Ильич) очнулся, сел и испуганно спросил: "Где я?" Нам не хотелось напугать его прачечной, и мы ответили: "В морге!". Он снова вырубился, и так трахнулся бошкой, что мы намылились бежать за бабкой - у нее открывался полный фронт работ и исчезли основания для страха... Но Бог - не фраер, он сберег пьяного и в этот раз, а на следующий день, похмелившись, воскресший из мертвецких щедро заплатил за молчание: нам - сделал отличные фотографии деток во время тренировок и выступлений, а своей славной дочурке купил громадную куклу. Судьи же, хотя допились до беспамятства, не забыли, кто их так славно угостил до этого самого беспамятства, и единодушно отдали девочке третье, призовое место. Правда, объективно она заслуживала его и так, но фиг бы его получила, не соверши Гена отцовский подвиг "не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены" (Отец Федор, (с) Ильф и Петров, "12 стульев"). Больше Гена никогда не пытался перепить тренеров. ... А евойной мегере никто ничего не выдал, потому он жив до сих пор. И, если себя узнал, не сомневаюсь, с удовольствием примет привет из славного коммунистического прошлого, когда человек человеку был родной Брат, настоящий Товарищ и преданный Собутыльник.

© Алик, анонимный трезвенник www.alikdot.ru/anru/znainashih/alko/mastersquot/